Читать книгу "Из жизни карамели  - Виктория Платова"

Посадка ознаменовалась аплодисментами и непроизвольным падением держащихся на соплях столиков на колени пассажиров. Кроме того, с полок посыпалась ручная кладь. Сидевший у прохода Рыба принял на себя удар маленького дорожного саквояжа: судя по кокетливому виду и умопомрачительному запаху кожи, он принадлежал соседке.

– Это ваш? – спросил он у пери.

– Мой.

– Возьмите, пожалуйста…

Пери протянула руку к саквояжу, а Рыба-Молот между тем вовсе не торопился расстаться с чудесной вещицей. Напротив, вцепился в кожу мертвой хваткой. Чего это на меня нашло? – внутренне содрогнулся он, но хватку не ослабил.

– Дайте его мне!

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Дайте же!

– Сию минуту!..

И от саквояжа, и от пери пахло нежнейшими цветочными духами. Руки у пери были тонкими, пальцы – длинными, а косточки на запястьях могли свести с ума кого угодно. Тупо глядя на все это великолепие, Рыба понял, что пропал окончательно. Что мысли о случайной попутчице будут преследовать его всю оставшуюся жизнь – подобно мини-гарпунам. Да нет, какие тут «мини»? – речь идет о полноценных гарпунах, массой около центнера, с ввинченной в головку гранатой. Запустить их в цель можно только с помощью гарпунной пушки; а целью, естественно, является Рыба-Молот (пора бы уже начать оправдывать свое дурацкое прозвище!). Так он и будет болтаться по волнам – с гарпуном в башке или в других, более чувствительных и уязвимых частях тела. А над ним, громко матерясь и пересмешничая, закружит дээн-чайка по имени Джонатан Ливингстон. И другие чайки, гораздо менее продвинутые… Картинка, возникшая в воображении Рыбы, была настолько яркой, что на глаза его навернулись слезы – от безысходности ситуации и от жалости к самому себе.

– Да что же это, в конце концов, происходит?! – в сердцах воскликнула пери.

Ну же! Пока у тебя в руках ценная вещь, пери ничего не остается, как выслушивать любые глупости, пришедшие в пораженную гарпуном любви голову!.. Вперед, рыбец! Avanti! – как говорили бойцы гарибальдийских бригад, чьим любимым блюдом, по агентурным сведениям Рыбы-Молота, была паста под соусом болоньезе.

– Ослеплен вашей красотой, – промычал Рыба.

– Сумку верните!!

– В жизни не встречал такой прекрасной женщины…

– А я – такого идиота! Убери лапы от моих вещей, скотина!..

Силы в пери оказалось намного больше, чем можно было предположить исходя из ее хрупкой конституции. Оттого и борьба за саквояж закончилась быстро: поверженный Рыба выпал в проход. А пери, переступив через него и пронзив щиколотку правой Рыбьей ноги острым каблуком, мгновенно исчезла в толпе выходящих из самолета. Следом за ней двинулся бесцветный мужчина лет сорока, который занимал место 8А у иллюминатора и, кажется, проспал весь полет. Двигался мужчина чрезвычайно осторожно, бесшумно и даже грациозно – как какой-нибудь солист балета. Или энтомолог, охотник за редкими видами насекомых.

Вот кого он напомнил Рыбе – энтомолога! Время от времени представители этой экзотической профессии мелькали в ящике – в передачах канала «Animal Planet», ужастиках про взбунтовавшихся сороконожек, а также в криминальных новостях, если кто-нибудь из них попадался на нелегальном вывозе насекомых из тропических стран.

Этот не попадется, – почему-то решил про себя Рыба, глядя на пассажира из кресла 8А снизу вверх, этот вполне способен нелегально вывезти откуда угодно не только насекомых, но и атомный реактор. По частям. И вовсе он не бесцветный. Скорее – бесстрастный. Представить его накалывающим жуков на булавки Рыбе-Молоту не составило особого труда. Правда, на месте жуков неожиданно оказались Палкина с Чумаченкой, зав. метеостанцией Ую, гнобивший Рыбу все полтора месяца работы, и еще с пяток недругов и недоброжелателей. Рыба-Молот приплюсовал к ним гестаповку-бортпроводницу с булавкой в лобной кости.

Превосходное, восхитительное зрелище!..

Не менее захватывающее, чем шрам под подбородком пассажира 8А, мелькнувший и исчезнувший так же быстро, как и он сам. Этот шрам по затейливости и разветвленности вполне мог поспорить со шрамом Рыбы.

Нога, протараненная каблуком незнакомки, нестерпимо болела, но Рыба-Молот был даже рад этому обстоятельству: какая-никакая, а все-таки память. Журнал, который читала пери, он тоже заберет с собой!.. Рыба вытащил журнал из сетки и готов был уже свернуть в трубочку и сунуть в карман, как из его недр выпал небольшой прямоугольный кусок мягкого картона.

Посадочный талон!

На талоне значился номер рейса Санкт-Петербург – Салехард (тот самый, которым летели Рыба-Молот и пери), место (8Б) и – главное! – имя пассажира:

АНУШ ВАРДАНЯН

Итак, его до сих пор безымянная пери – прямой потомок сильфов, эльфов и нимф – обрела вполне реальные паспортные очертания. Хотя и не перестала быть незнакомкой, – ведь совершенно ясно, что они никогда больше не встретятся.

Рыба-Молот похромал к выходу, раздумывая о природе странного имени Ануш. Склоняется ли оно, как, к примеру, слова «тушь» или «гуашь»? Или оно все-таки ближе к слову «туш», что означает короткое музыкальное произведение в виде приветствия?

Его уж точно никто не будет встречать в Салехарде с оркестром – дай бог, чтобы просто встретили. Опыт прошлых приездов во всевозможные тмутаракани и «муркины задницы» подсказывал ему – не расслабляйся, рассчитывай не на лимузин, а на такси за свой счет и телефон для сверки координат. Хотя наличие транспорта оговаривается заранее: деликатно, интеллигентно, с многократным, почти медитативным употреблением частицы «бы»:

«хорошо бы»,

«неплохо бы»,

«было бы замечательно, если бы»,

«не были бы вы так любезны», и прочая, прочая.

Чрезмерно мягкий характер Рыбы-Молота проявляется не только в телефонных разговорах с работодателями, но и сквозит в строчках электронных писем и резюме. Как ему удается выползать на всеобщее обозрение – загадка.

Вряд ли имя Ануш склоняется.

Оно – армянское, вопреки среднеазиатским ожиданиям Рыбы-Молота. Но это даже и хорошо, армяне – очень древний библейский народ. Популярная певица Шер – армянка, популярный певец Азнавур – армянин. Популярное блюдо долма (мясо и овощи в виноградных листьях) – тоже армянское. Армяне много страдали в своей истории. В чем именно заключались страдания армян, Рыба-Молот, к стыду своему, припомнить не мог, но это – дело поправимое. Достаточно почитать статью в какой-нибудь энциклопедии, чтобы быть в курсе всех дел, происходящих в Армении и с Арменией.

Ах, да – коньяк!..

Армянский коньяк – вещь что надо. И хотя Рыба-Молот относится к коньяку неоднозначно (от него бывает изжога и непонятная тяжесть в груди и на сердце) – придется полюбить и его. А также певицу Шер и певца Азнавура.

Добравшись до трапа, Рыба-Молот неожиданно вспомнил еще одно армянское имя – Мартирос Сарьян. Мартирос Сарьян был художником, и репродукция его картины, густо засиженная тараканами, висела в зале столовки райцентра Кяхта вместе с еще несколькими не бог весть какого качества репродукциями. От избытка чувств Рыба неожиданно воскресил в памяти и название – «Долина Арарата». И тотчас представил себе, как он с прекрасной Ануш прогуливается по предварительно очищенной от тараканов долине Арарата, – срывая тучные плоды слив, персиков и инжира. А следом за ними бродят, как привязанные, серны, антилопы, королевские олени, пумы и гепарды с (во избежание эксцессов) затупленными зубами и обстриженными когтями. И прочее зверье – помельче. В воздухе носятся птицы и порхают бабочки; на возвышенности стоит казан с пловом и долма, приготовленные Рыбой в промежутках между прогулками и срыванием плодов. А рядом с казаном топчется единорог, символ чистоты и девственности, альтер-эго красавицы из красавиц Ануш Варданян…